Лес вокруг понемногу вселял ощущение спокойствия. Непроходимые чащи приютили беглецов в деревянных коридорах природы. О преследователях они больше не говорили. Бессилие валило с ног. Свет дня гас. Еды не встречалось: ни грибов, ни ягод.

Вечером ребята вышли к пещере, за которой родник журчал кристальной энергией в топкой пучине безвременья. Сырость пропитывала палую листву гнилью. Голые ветви деревьев разбили серый небосвод на мозаику туч. Лучи гасли в холодном воздухе.

Забившись в пещеру, как в нору, ребята настелили коры и сухой листвы; сжавшись кучно, уснули, сморенные голодом и дорогой. Сны не утешили появлением. Реальность просто исчезла на несколько часов.

Ранним утром Исмин разбудила продрогших спутников, настаивая на продолжении пути. Ее тревожили звуки леса: робкие, ускользающие, сродни биению больного сердца.

В обед к их привалу забрёл лось. Они попятились с полными ртами кислых ягод, готовясь к побегу, но рогатый зверь, понюхав заросли жимолости, скрылся за холмом. Юные путники побрели дальше. В полдень их обогнала стая волков. Кудлатые хищники задержались лишь на мгновение, парализовав детей своим гипнотизирующим вниманием.

– Они тоже спешат скрыться, – призналась Исмин, провожая беспокойным взглядом удаляющуюся стаю. – Змеяды в пути. Медлить нельзя.

К утру странники планировали выйти к Жиле, притоку Талой. Горан сверялся с масштабом карты Ловища, рассчитывая приблизительное расстояние до соседнего с Клетой селения. Они шагали по крупнейшему лесу провинции на север, ориентируясь по мхам и солнцу. Параллельно тянулось чернолесье. Исмин растягивала их путешествие безопасными тропами. Горан доверял её предчувствиям, но боялся далеко удаляться от реки. План оставался прежним – сесть на корабль в Шерт.

Голод валил с ног, но на охоту и ловушки не оставалось времени. Исмин нервничала, поторапливая шаги. Водянистые ягоды немного унимали рези в желудках, ручьи спасали от жажды.

Ночь путники встретили в дикой глуши. Исмин вела их по следам луннорогих косуль. «Они – дети лесных родников, – рассказывала она почтительно. – Душа леса». В Царне верили, что луннорогие косули топотом выбивают из земли воду. Людская молва превратила их в мифических существ, опекающих источники водоёмов от тлетворных взглядов ненасытного зла.

Исмин читала царапины рогов и копыт там, где Горан видел лишь треснутую кору, согнутую травинку и рыхлую грязь. Они шли. Шли. Бесконечно шли по палой листве, путаясь в колючих травах и пробираясь сквозь стены розоцветных кустарников. Казалось, они слепо блуждают, боясь остановиться и признать поражение. Исмин повествовала о поведении диких животных и птиц, которые, как заметил Горан, сторонились её, будто пожара.

Тучи рассеялись. Луна осветила поляну леса. И тут кудесник увидел в высокой траве свечение. Он присмотрелся. В нескольких метрах пепельными полумесяцами пронзали мрак рога косули. Заслышав шаги, животное опасливо подняло голову. Ребята оцепенели. Близкое расстояние позволяло ясно видеть призрачный облик волшебного существа. Из подлеска за его спиной появилась ещё одна косуля. Ее изящную голову не венчали рога, но ободки вокруг глаз блестели серебром, образуя кружево маски.

– Это обеспокоенные родители, – пояснила Исмин, не в силах отнять завороженного взгляда от сакральных обитателей леса. – Они заметили нас давно. И теперь ведут прочь от родников. Там их дети.

Животные уловили шелест ее голоса. Рогатый самец прыгнул в сплетения кустарника. Самка проворно скрылась следом.

– Поспешим.

Горан перехватил Исмин за руку:

– Зачем нам преследовать их?

Девчонка остановила торопливый шаг.

– Они ведут прочь из леса. Надеются отвести взгляды от своих укрытий. По нашему следу мчит погоня.

Поляна растворилась в лесной чаще. Передвижение и обзор затрудняли деревья. Ноги спотыкались о корни. Горан пытался рассмотреть время на часах, но полумрак путал стрелки на циферблате: час ночи? два? Звезды волнами пожирал смог туч.

«Бяу-бяу-бяу». Дети остановились, вращая головами в поисках источника звука. Пепельные полумесяцы вынырнули из кустарника в нескольких шагах. «Бяу-бяу», – вновь взывало к ночи существо.

– Что это с ними?

Исмин испуганно оглянулась:

– Чем-то встревожены.

– Чем? – Горан вновь утратил полумесяцы из виду.

Косули исчезли. Тами попятился к Злате. Она обняла его рукой, не обращая внимания на перешептывание Исмин и Горана, а вслушиваясь в тревожный говорок ветвей. Чаща молчала, словно лёд, словно разом и ветер стих, и звуки вымерли.

– Нам нужно сориентироваться.

Исмин ничего не ответила на требование Горана. Она сосредоточенно всматривалась в гущу леса за столбами деревьев. Вдалеке сверкнули полумесяцы рогов.

– Видели? – вскрикнул Тами. – Там! Там…

Сквозь тело жуткой волной прошло верещание – стон раненного животного, взывающего к матери-природе о помощи. Ноги сорвались с мест, повинуясь инстинкту. Горан спрашивал Исмин, что случилось, но плотные островки кустарников разделяли барьерами. Злата и Тами отклонились в сторону. Горан поманил Исмин рукой, но через секунду её тело исчезло в сплетениях ветвей. Справа вскрикнул Тами. Горан завертелся на месте. Ни следа крадушей. Болотная тишь…

Горан осторожно начал пробираться сквозь шиповые заросли. Листва под ногами шелестела, обнаруживая его присутствие. Правая нога скользнула по грязи – и провалилась в ямку. Горан опустил голову. В нос ударил приторно-сладкий запах, глаза запорошило пылью. «Что за гадость?» Он утер лицо рукавом. Густая пыльца заполнила легкие тошнотворными парами, а голова загудела болью. Зрение ограничила пелена.

Лес расплывался пятнами. Горан, вытянув руки вперёд, нетвердой походкой продолжил путь, но почва под ногами прогибалась пухом. Шаг. Тело ослабло. Плечо пронзила боль падения. Горан попытался открыть глаза, но веки уже не слушались. Усталость показалась непреодолимой. Мысли поглотила тьма.

Рассвет испепелял вершины лиственных деревьев, пробираясь холодными лучами сквозь сумрак леса. Жерди вязовой клетки вонзались кривыми кольями в каменный потолок. Колючий ветерок скользил по земляному полу из открытой настежь двери, выветривая запахи отхожей ямы за занавеской. Поляна и четырехугольные хижины казались нелюдимыми. Гнетущее затишье.

– Они скоро появятся.

Горан метнул взгляд на голос, влево от дверного прохода, в угол хижины. Там возвышалась ещё одна клетка. Из квадратов смолевых жердей на него смотрел рыжеволосый паренёк с бледно-серой кожей и какими-то совиными чертами лица. Вероятно, он был сверстником Горана, но болезненная худоба широких плеч превращала незнакомца в долговязого ребенка в грязном одеянии нищего.

– Кто? – спросил его кудесник.